Если быть честной, я мало что помню о дне моей свадьбы. Всю неделю до торжества я пребывала в таком сильном нервном напряжении, что едва ли могла сомкнуть глаза на пару часов. Приготовления и церемония слились в один долгий и весьма изнурительный марафон. Конечно, я помню свое платье, ведь теперь оно занимает добрую половину шкафа.
Помню первый танец с новоиспеченным мужем, вкус торта, имбирный, а не шоколадный, как мы заказывали. Но один маленький момент я и по сей день не могу выкинуть из головы. После загса двоюродная сестра моей мамы взяла меня под руку и спросила, когда же мы с мужем планируем родить первенца. Мы с Игорем не были женаты и пяти минут.
Конечно, эта родственница не знала, что у меня синдром поликистозных яичников. Женщинам с таким диагнозом нелегко зачать и выносить ребенка, так что я не была уверена, смогу ли вообще стать биологической матерью. Я не стала разъяснять гостье превратности моей ситуации и неэтичность ее вопроса. Я просто улыбнулась и сказала: «Посмотрим. Поживем пока для себя».
После двух лет брака мы всерьез задумались о том, чтобы завести ребенка. Игорь настаивал на том, что нужно хотя бы попытаться родить своего. Я тоже мечтала о родном малыше, поэтому начала проходить курс лечения от бесплодия. Мы были готовы попробовать любые лекарства и процедуры, кроме ЭКО.
Каждый месяц я делала тест на беременность в день, назначенный моим врачом. Несколько раз результаты были положительными, но анализ крови показывал низкий уровень хорионического гонадотропина (гормона, свидетельствующего о наличии и развитии беременности). Это означало, что шансы выносить и родить близки к нулю.
Тяжело описать словами, что мы с Игорем тогда чувствовали. После каждого положительного теста в нас зарождалась надежда, которая умирала спустя несколько дней. В придачу ко всему так совпало, что именно в этот период времени все наши друзья и родственники объявили о грядущем пополнении в своих семьях. Я не избегала личных встреч с ними, но все реже проверяла социальные сети, чтобы не напоминать себе лишний раз о том, чего у нас, возможно, никогда не будет.
Незадолго до нашей третьей годовщины очередной тест показал положительный результат. Помню, как стояла в ванной и с ужасом смотрела на него, думая, сколько пройдет дней, прежде чем и эта беременность завершится, как все предыдущие. Я позвонила в клинику и записалась на прием. Мы с мужем отпросились с работы, чтобы поддержать друг друга в случае плохих новостей.
Однако результаты анализа крови неожиданно для всех оказались позитивными. Уровень гормона был ниже нормы, но достаточно высок для благополучного развития беременности. Я выдохнула с облегчением, уверенная, что самое тяжелое осталось позади. Как оказалось, это было только начало. На седьмой неделе у меня открылось кровотечение, вызванное двумя субхориальными гематомами. На время их лечения мне назначили постельный режим, но несколько недель спустя я опять заболела.
На одиннадцатой неделе мне диагностировали чрезмерную рвоту беременных. Это было просто ужасно. Я чувствовала себя так, будто у меня одновременно отравление, грипп и морская болезнь. Я не могла ни есть, ни пить, сильно похудела. Ротовая полость, язык и горло покрылись язвами, из-за которых я не могла говорить.
- ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Как узнать любит ли любимый
Тошнота была настолько сильной, что врач прописал мне лекарство, которое обычно назначают раковым больным, но даже оно не спасало. Впоследствии из-за стресса и недоедания у меня развились проблемы с сердцем и анемия. Я жила в постоянном страхе, что мой ребенок или мы оба умрем, и практически не покидала стен больницы.
Конечно, все это отразилось на нашем с Игорем браке. Поскольку я не могла работать, он стал единственным кормильцем в семье. Кроме того, мне требовался постоянный уход. Учитывая, что следующая беременность может оказаться такой же тяжелой, мы с Игорем решили, что больше не будем заводить детей, по крайней мере, биологических.
Когда наш сын родился, крепкий и здоровый, медсестра положила его мне на грудь. Помню, как она удивилась, когда я спросила ее, действительно ли это мой ребенок. Я задала этот вопрос вовсе не из-за того, что чувствовала отвращение или отчужденность. Просто после стольких потрясений и такого количества боли мне было тяжело поверить, что наш сын теперь с нами.
Мы назвали его Никитой. Малышу еще нет и полугода, а знакомые уже спрашивают, когда мы родим ему брата или сестричку. У меня же такое чувство, будто я только что выписалась из больницы.
Сейчас я просто хочу насладиться долгожданным материнством, не выслушивая намеки посторонних людей о том, что и когда я должна делать. Честно говоря, я все еще привыкаю к новому жизненному распорядку и совсем не готова опять лечиться от бесплодия и подвергать свое здоровье риску. Хочется просто радоваться жизни и наверстывать все, что я упустила во время беременности.
Если меня теперь кто-то спрашивает о количестве детей, я не перевожу тему и не даю уклончивых ответов, а говорю прямо, хотя знаю, что не обязана. Почему? Потому что все трудности, что мне пришлось преодолеть, реальны.
Это был очень болезненный опыт (как физически, так и эмоционально). Я хочу, чтобы люди это знали, чтобы им было некомфортно от вопросов, которые они сами задают. Пусть они задумаются о чувствах окружающих. Осложнения при беременности не такая редкость.
Они выматывают психологически и опустошают кошелек. Многим женщинам приходится в буквальном смысле слова бороться за право быть матерью. Боль потери, будь то выкидыш, мертворожденный ребенок, само осознание того, что у вас никогда не будет семьи, о которой вы так мечтали, может оставить неизгладимый след на психике женщины. Ей не нужно ваше мнение о том, насколько большой или маленькой должна быть ее семья.
Как я уже сказала, мы с мужем решили, что у нас будет только один ребенок, по крайней мере, биологический. Усыновление – это совсем другой разговор. Рожать же я больше не буду. С медицинской точки зрения беременность для меня – это огромный риск, а я хочу видеть, как растет мой сын.
